“Черт тебя возьми… ты… умеешь рассуждать спокойно… А у меня… кажется, нет характера…”
“Барон (усмехаясь, отходит). У всех людей – души серенькие… все подрумяниться желают…”
“Барон (сконфуженный).
Ну, чего там? Я ведь… шучу, старик! У меня, брат, у самого бумаг нет…
Бубнов. Врешь!
Барон. То есть… я имею бумаги… но – они никуда не годятся.”
“Барон (выходя из кухни). Мне некогда убираться… я на базар иду с Квашней.”
“Барон (выносит из кухни на коромысле корзины. В них – корчаги, покрытые тряпками). Сегодня что‑то тяжело…”
“Барон (разводя руками). Чёрт знает, как она…”
“А… надо мне к Настёнке мириться идти… не помиришься – на выпивку не даст…”
“Впрочем – я иду мириться с ней…”
“Нечего ждать… Я – ничего не жду! Всё уже… было! Прошло… кончено!.. Дальше!”
“Эта… Настька!.. Убежала… куда? Пойду, посмотрю… где она? Все‑таки… она…”
“Мне… как‑то неловко… мне кажется, что я всю жизнь только переодевался… а зачем? Не понимаю!”
“Знаешь… с той поры, как я помню себя… у меня в башке стоит какой‑то туман. Никогда и ничего не понимал я.”
“Чёрт тебя возьми… ты… умеешь рассуждать спокойно… А у меня… кажется, нет характера…”
“Ты рассуждаешь… Это – хорошо… это, должно быть, греет сердце… У меня – нет этого… я – не умею!”